Затянувшийся экономический кризис в аграрном секторе обострил необходимость консолидации внутренних резервов сельской семьи. Снижение эффективности производства и ухудшение финансового положения многих сельскохозяйственных предприятий обусловили низкий уровень зарплат занятых здесь работников, к тому же выплачиваемых с большим опозданием и с постепенным замещением денежных выплат натуроплатой. В этих условиях усилилась значимость семейного хозяйства, своим производством компенсирующего дефицит семейного бюджета. Помимо этого естественную опору для сохранения равновесия сельская семья находит в использовании обменов и помощи среди своих родственников, знакомых, односельчан.

В данной статье рассматриваются особенности и действенность межсемейных взаимодействий в сегодняшних условиях. Базой для такого анализа послужили материалы бюджетного обследования 46 сельских семей, проведенного в течение 1995–1996 гг. в одной из кубанских станиц (8 семей) и в селах Вологодской (8), Тверской (6), Орловской (8), Нижегородской (9), Саратовской областей (7) в рамках исследовательского проекта “Реальная экономика и реальная политика российского села” под руководством профессора Т. Шанина (первые результаты этого обследования см.: Фадеева О. П. Стратегии выживания сельских семей в кризисном обществе// Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ежегодник. – 1997.). Малое число семей и нерепрезентативность выборки не позволяют оценить масштабы этого явления в России в целом. Однако мы полагаем, что схожесть картины в разных регионах указывает на определенную повторяемость исследуемых нами отношений.

В ходе исследования не обнаружилось ни одной семьи, которая бы не была связана отношениями обмена или помощи с другими семьями. В течение года 20 из 46 обследованных семей оказывали существенную финансовую поддержку своим близким, причем из них 8 семей таким образом расходовали от 15 до 20% средств своего бюджета, а доля затрат еще 2 семей на обеспечение своих детей превысила 40%. В свою очередь, за счет родственников поправили свой бюджет 13 семей, а у 5 из них эти поступления составили более 1/5 совокупного семейного дохода.

Семейное подворье достаточно редко обеспечивает нужды только одной семьи. Выращенная продукция направляется на столы ближних и дальних родственников, иногда передается друзьям и соседям (табл.). Однако наши данные свидетельствуют о малом числе “чистых” случаев, когда одна семья выступает только лишь в роли “давальщика”, снабжающего своих близких и знакомых, а другая семья довольствуется ролью “получателя”, ничего не давая взамен. Так, из всего массива только 1 семью можно причислить к числу “чистых” доноров – и еще 2 молодые семьи, не успевшие обзавестись своим хозяйством, находятся на родительском обеспечении. В основном же семьи включены в сети обменных отношений, хотя эквивалентность в таких обменах, как правило, не соблюдается.

В нашей выборке насчитывается 26 семей, специализирующихся на помощи другим, и 7 семей, ориентированных на получение этих поставок. Еще 8 семей можно отнести к числу тех, кто организует обменные потоки на паритетных началах (судя по денежной стоимости поставляемых друг другу продуктов по текущим ценам). Все эти потоки “курсируют” не только между сельскими дворами, немалая доля приходится на обмены между сельскими и городскими жителями. В основном, семьи делятся друг с другом тем, что вырастили и заготовили в своих хозяйствах. В число перераспределяемых благ попадают также полученные в качестве натуроплаты продукты (сахар, мука, крупы, подсолнечное масло, мясная и молочная продукция), а иногда и то, что удалось незаконным образом получить по месту работы (к сельскохозяйственной продукции добавляются бензин, запчасти для автомобилей, стеклопосуда и пр.).

Село	Говядина		Свинина		Птица		Молоко		Яйца		Картофель
	кг	%	кг	%	кг	%	кг	%	кг	%	Кг	%
Кубанское	-	-	3	8	+	+	14	9	7	5	-	-
Вологодское	15	13	6	8	15	18	18	9	21	21	5	5
Орловское	27	11	-	-	6	20	+	+	+	+	-	-
Саратовское	2	12	46	7	115	13	89	2	126	6	8	9
Нижегородское	160	10	40	9	150	20	250	20	60	7	480	36
Тверское	136	20	55	3	115	4	66	4	146	7	234	14

____________

* Указан процент от произведенной продукции в год:

-  – ни одна из обследованных в селе семей не производила данный вид продукции,

+ – производство зафиксировано, но не было передачи другим семьям.

Обмены между родителями и детьми

Такого рода обмены имеют наибольший удельный вес. Зачастую до половины выращенной родителями продукции идет на нужды детей, если у них нет своего хозяйства или оно ограничено посадкой картофеля. Часто родители молодых супругов с обеих сторон пытаются специализировать свои поставки. Вот как расценивают эту ситуацию молодые супруги из вологодского села: “Если бы родители не помогали, мы бы оказались в бедняках. И мои родители помогут (и продуктами, и с сыном посидеть), и мужа родители, и бабушки. Не было ни одного месяца, чтобы нам не помогли. Молоко мы вообще не покупаем, не покупаем и яиц – все это и еще муку берем у свекрови. А моя мама давала мясо и сало, когда зарезали поросенка”. В некоторых случаях родители заботятся о равномерном участии в обеспечении своих детей. Приведем в пример ситуацию в кубанской семье, где женатый сын со своим семейством поселился в родительской усадьбе. Родители невестки в счет “компенсации” того, что их дочь проживает с мужем у его родителей, взяли на себя обязанность оплачивать расходы на электроэнергию своих сватов.

Было бы неправомерно представлять родительскую заботу безответной. Здесь существует несколько вариантов помощи детей родителям. Если дети живут рядом и сами не удосужились завести свое хозяйство, они много трудятся на родительском подворье, а также всячески обеспечивают его ресурсами: покупают и привозят корма, договариваются о распашке земельного участка, нанимают людей для хозяйственных дел, вкладывают деньги в покупку молодняка или же просто оказывают материальную помощь. Иногда участие двух семей в одном хозяйстве столь велико, что оно становится общим делом. И это “хозяйство на два дома” рационально с точки зрения распоряжения ресурсами: старое поколение, располагающее большим свободным временем, берет на себя повседневное ухаживание и кормление скотины, работу на огороде, а молодые привлекают для этого свои связи и возможности. Вот как характеризует такую модель пенсионерка из тверского села: “Хозяйство-то, собственно говоря, не мое, а сына. Он живет в квартире. Что там можно иметь? Ну, вот держу несколько поросят – что на мясо, а что продадим... Сын мне во всем помогает. И сажаем все вместе, и копаем... Излишки продаем... Все, что нужно отремонтировать в хозяйстве – сварить там что-то или еще что нужно – сын делает. Кормов нам частично своих хватает, часть сын покупает”.

Если же и у детей имеется свой земельный участок и какая-то живность, то в этом случае часть их продукции передается родителям. И таким образом силами двух хозяйств формируется рациональная структура производства, позволяющая удовлетворить потребности нескольких семей и способная обеспечивать бесперебойный график получения мясных и молочных продуктов.

Иная ситуация складывается в случае отдаленного проживания близких родственников. Тогда наезжать они могут не часто. Но подгадывают свои приезды так, чтобы как можно весомее помочь родителям. Привозят “городские” гостинцы, а с собой забирают по максимуму продукты из родительского хозяйства. Например, уже упоминавшаяся “тверская” пенсионерка принимала летом дочь с Украины: “Вот зарезали поросенка и поделили – дочь с Украины была – ей дали, сын взял, и нам. Приезжает она в отпуск – копает картошку, сажает картошку. Ну, мы ей продуктами помогаем. Она тоже нам подарки разные привозит, навяжет все чего-нибудь – платья, кофты, свитера. То еще фруктов привезет. А мы вот ей мясо, яйцо. Конечно, все бесплатно. Какие тут могут быть деньги между родственниками?”. В итоге от родителей домой дочь повезла яйца, свинину, сало, тушенку и варенье. Кроме того, мама выделила ей 1100 тыс. рублей (а это 16% годового родительского дохода), чтобы возместить затраты на дорогу и немного облегчить положение своей дочери на относительно более “бедной” Украине.

Денежная помощь является важной компонентой в межсемейных взаимодействиях. Когда оголяется семейный бюджет, малые суммы можно занять не только у родных, но и у знакомых и сослуживцев. Эта стихийно возникающая “касса взаимопомощи” позволяет преодолевать мелкие финансовые кризисы. Стоит отметить, что эта практика во многом связана с уровнем платежеспособности села в целом, а также с обычаем извлекать пользу из обменов и взаимных услуг. Например, из 16 обследованных кубанских и вологодских семей только две семьи не были вовлечены в кредитные отношения, в то время как в других селах, где финансовая ситуация намного хуже, случаи одалживания денег весьма редки. В саратовском селе лишь 2 семьи из числа опрошенных давали в долг, в нижегородском – одна, а на Орловщине такие случаи не были отмечены вовсе.

Получить “крупный заем” в ситуации “закрытости” банковского кредита весьма вероятно только у ближайших родственников, которые не посмеют отказать, или же у бывших “должников”. Например, в орловском селе одна семья для покупки грузового автомобиля получила безвозмездную помощь в 5 миллионов рублей от родителей и “московских” родственников, которым ранее неоднократно пересылались продукты. Заметим, что практика регулярного снабжения городской родни продуктами помимо соблюдения родственного этикета содержит в себе некий скрытый смысл. Таким способом “оплачиваются” прошлые и будущие обращения за всевозможными услугами. И на этом основании люди заручаются правом останавливаться у родни в периоды приезда в город или на время оставлять на проживание там своих детей, поступивших на учебу или работу, рассчитывать на то, что родственники помогут реализовать товар на рынке, а в случае необходимости займут недостающую сумму денег. Например, несколько семей из саратовского села регулярно обеспечивают своих городских сестер молоком и сметаной, завозят мясо, мед и другие “деревенские деликатесы”. Но подчеркнем, что все это происходит как само собой разумеющееся, без выдвижения предварительных условий. И обратные услуги со стороны горожан также расцениваются как должное.

Во время нашего обследования, т. е. до начала больших задержек с выплатой пенсий, пенсионеры, исправно получающие денежное довольствие, взяли на себя обязанность помогать своим близким. В каждой опрошенной сельской семье, где есть пожилые люди, внешняя помощь составляет от 10 до 20% в структуре семейных расходов и распределяется как среди сельских, так и городских родственников.

Наша выборка не зафиксировала столь мощного “обратного” потока денежной помощи родителям со стороны детей. Скорее всего, в этом проявляется специфика села и различия в насущных потребностях разных возрастных групп. В селе затраты на питание минимизируются за счет своего хозяйства, а в остальном старшее поколение готово обходиться лишь самым необходимым, “подставляя плечо” своим близким.

В 8 случаях мы столкнулись с явлениями перераспределения ресурсов в рамках семейного клана. Например, проживающая в саратовском селе казахская семья, где возраст супругов превысил 70-летний рубеж, регулярно получает денежную помощь от своих дочерей из Москвы и Алма-Аты. Всего за год старики получили 2700 тыс. рублей (это 35% всех денежных доходов семьи). Но эту помощь они потратили не на себя. Главным образом она пошла на поддержку других детей (а всего у этой супружеской пары их 9), оказавшихся в бедственном положении. Так, большая часть полученной суммы была выделена семье сына, который потерял работу и к тому же попал в больницу. Старики взяли одного из его детей на постоянное проживание к себе, переложив на себя заботы о содержании и воспитании внука. Характерно, что до этого у них жил сын другой дочери, которая некоторое время была безработной. Как только ее положение стабилизировалось – и работа была найдена, сын вернулся к матери. Таким образом, посредническая миссия старейшин рода направлена на предотвращение “сползания вниз” кого-либо из членов этого многочисленного семейства.

В этом случае меньше дают знать мотивы альтруизма – и отношения, как правило, строятся на равноправных началах. Это может быть кооперация сил для совместных дел, требующих значительных трудозатрат. Речь идет о работах на “картошке”, забое скота, организации перевозок. В случае надобности мужчины могут вместе “покорпеть” над ремонтом автомобиля, помочь при случае что-то подстроить или подделать, а хозяйки поделятся меж собой свежениной, угостят ягодами нового урожая или домашними заготовками. Но грань “взаимовыгодного сотрудничества” переступается не так часто и определяется сложившимся характером отношений в семейном роде и степенью преданности и отзывчивости его членов в отношениях друг с другом, например, вынесенной с детской поры привычки старших братьев и сестер всячески заботиться о младших. Исключением могут стать и обстоятельства, когда кто-то из родни сильно заболевает или семью постигает несчастье. Тогда братья – сестры навряд ли останутся в стороне.

О том, какой важной может стать “братская” помощь в трудный момент, свидетельствуют саратовские материалы. Молодая семья перебралась в Саратовскую область из Белоруссии, но в течение нескольких лет ни мужу, ни жене не удалось найти приемлемую для себя постоянную работу. Поэтому сейчас муж изредка подрабатывает ремонтом радиоаппаратуры, охотится на пушных зверей, а жена вместе со своими родителями занята на хозяйстве. Во многом семья вынуждена жить на иждивении родственников жены – ее родителей и сестры. Сестра хозяйки могла бы помочь ей с работой по специальности, так как занимает ответственный пост на местном мясокомбинате, но предпочитает не делать этого, опасаясь просить о таком трудоустройстве частные фирмы, чтобы не быть у них в “долгу”. Чтобы не мешать своей профессиональной карьере, сестра посчитала целесообразным оказывать семье родственников посильную помощь продуктами питания и деньгами. От нее поступило более 100 кг мясных и колбасных изделий и других продуктов, а также не раз она выручала деньгами. Всего же родственная поддержка составила пятую часть всех денежных доходов семьи и больше половины потребленных ею продуктов питания.

В похожем положении оказалась другая молодая семья из этого района. Пока муж 3 месяца находился без работы, а жена была в декретном отпуске, семья жила за счет разовых “калымов” мужа, своего хозяйства и родительской поддержки. Большую помощь семье оказал брат мужа. Он дал 1,5 млн. руб. на приобретение сломанного грузовика в расчете, что в дальнейшем брат рассчитается с ним транспортными услугами. Велики заслуги брата и в восстановлении этой машины: помимо помощи в ремонте он сумел купить по дешевке или за “бутылку”, а также перебросил через забор автохозяйства, где сам работает, все комплектующие детали. И в результате этой акции не только молодая семья обрела надежное средство для постоянной подработки, но и весь семейный клан получил в свое распоряжение грузовой транспорт.

Но нельзя говорить, что экономические невзгоды повсеместно усилили тенденцию развертывания родственной взаимопомощи. Некоторые семьи сближает общая неустроенность и шаткое положение. В других случаях моральные обязательства становятся залогом неравных отношений – и семьи делятся на "доноров" и потребителей их услуг. Но мы столкнулись и с тем, что некогда плотные и обильные в экономическом плане отношения между родственниками под бременем новых обстоятельств постепенно угасают, формализуются, а иногда и сводятся на нет. Причин тому несколько. Родственники, которые живут друг от друга в отдалении, стали реже видеться и общаться из-за удорожания поездок. Новые порядки устранили прежние "дефициты" и особые способы их получения и распределения среди близких и знакомых людей. Раньше делились тем, что удавалось достать или изготовить по месту работы. Сейчас, когда эти ресурсы сильно истощились или доступ к ним ослаб, помочь другим – значит "оторвать" от себя, урезать свое собственное потребление.

Вот как описал эту ситуацию наш кубанский респондент: “Сейчас связи между людьми, даже родными, – рвутся, ломаются. Ну, вот я вам из своей жизни расскажу... Вот, поеду я к братьям в станицу – к Ване, к Сереже. Один, Ваня, – работал шофером... У него 250 рублей был заработок. Но плюс к тому была у него какая-то побочная веточка дохода, заработка. И из этой веточки, смотришь, и мне что-то перепадало. Ну, скажем, песка или гравия мне он прямо ко двору подвезет, сгрузит. Так и Сергей, второй брат. Он работал токарем, классным токарем был. Если мне надо, скажем, отопление в хате сделать, – он и сгоны выточит, и краны достанет, и разные фитинги, сальники и прочее. И так по мелочам копеечка к копеечке собирается, экономится и можно потихоньку строиться, можно жить и жизнь как-то планировать, на что-то надеяться... А сейчас – все! Братья на пенсии оба. Уж помощи былой от них нет. Кончилось. Пенсия у них где-то по 140 тысяч. И не займешь у них при нужде... И не обсуждается меж нами это дело. И он даже не скажет, есть ли у него сейчас деньги и сколько их. Вот до чего нас, родных братьев, жизнь довела! И через это даже родные люди – разбегаются, разъединяются”.

Другая причина замораживания родственных чувств кроется в социальном расслоении людей. Здесь уже нарушается принцип "ответного хода" – и кто-то постоянно должен выступать в роли “благодетеля”, а возможности “подопечного” сильно ограничены. Такие неравные отношения, если они не связывают особо близких людей, как правило, обречены на умирание. Если тех, кто временно попал в полосу неудач, родня поддержит и поможет, то от тех, кто в такой ситуации сильно увяз (запил, постоянно не работает или бродяжничает), предпочтут со временем избавиться. “Неблагополучным” стараются поначалу немного помогать, подкармливать – давая своеобразную “милостыню” и “откуп” одновременно. Например, раз в три месяца пенсионерка из тверского села передает через кого-то в районный центр мешок картошки и яйца для своей спившейся сестры, не забывает подкармливать бывшую подругу, которая также в последнее время сильно запила. Но гораздо чаще и охотнее продукты передаются брату, в которых он, имея свое хозяйство, может быть, и не столь нуждается. Другой пример: молодая семья из саратовского села всячески пресекает отношения с “неблаговидными” родственниками по линии мужа, и только “сыновний долг” заставляет мужа изредка что-то давать своей пьющей матери. В большем объеме продукты направляются родственникам жены, заметно участвующим в делах этой семьи. Сам хозяин считает: “Дешевле изредка что-нибудь подбросить своим родным и считаться “зазнавшейся родней”, так как прокормить еще и их я не смогу, а помогать – сопьешься”.

Сельская повседневность всегда подразумевала важность института “соседства”. Подтверждением тому служит и современная практика. В нижегородском селе мы наблюдали несколько семей, которые вместе с соседями выходят на сенокос, решают проблемы с заготовкой дров на зиму. В саратовском селе также по-соседски хозяйки выезжают на ближайший районный рынок со сметаной и творогом, а иногда берут с собой товар той хозяйки, которая сама не смогла с ними поехать (тому препятствует маленький ребенок или работа). На Вологодчине в моменты, когда перед отелом корова не дает молока, соседи приспособились поочередно снабжать им друг друга, чтобы не оставлять семью на это время без молочного рациона и не тратить деньги на эти цели. К слову, в аналогичной ситуации в нижегородском селе молоко покупается, а не выменивается. Иногда, чтобы добиться бесперебойного обеспечения семьи мясом, несколько хозяйств договариваются об откорме поросят. Они одновременно заводят свиней, чтобы затем резать их по очереди, каждый раз выделяя доли свинины членам этого неформального кооператива. На Кубани традиция организации “помочей” односельчанам, ведущим строительные и отделочные работы, стала одним из решающих факторов расцвета жилищного строительства, которое вряд ли приобрело бы такие масштабы в случае денежной оплаты всех работ.

Помощь и сочувствие соседей не обходят стороной немощных людей, с которыми роднит прожитая вместе жизнь. Хозяйки не забывают занести баночку молока или ведерко яиц одинокой престарелой соседке. Память о прежней дружбе может передаваться следующему поколению. Так, в саратовском селе руководитель хозяйства не оставляет без внимания просьбы старого колхозника на том основании, что когда-то его родители соседствовали с этой семьей.

Традиционное село не разучилось всем миром приходить на выручку попавшим в беду. В изучаемом нами нижегородском селе со всех дворов был организован сбор денег и вещей механизатору, у которого пожаром был уничтожен дом и вся усадьба. К людским пожертвованиям погорельцам добавилась помощь колхоза и районных властей. Не менее 6 раз организовывались “помочи”. И за недолгое время дом, баня, надворные постройки были отстроены заново. В этом селе не обошли вниманием и ситуацию, когда у колхозного ветврача пала корова. Люди собрали треть необходимой суммы денег для покупки новой “буренки”.

Проблема сельской занятости неимоверно остра. Протекция здесь порой нужна не только для получения важных должностей, но и для того, чтобы занять скромные места уборщицы, сторожа, особенно в школах, сельских администрациях и в других бюджетных организациях, где еще сохраняется определенная стабильность. Прозрачность села и переплетенность судеб людей, которые здесь живут, сводят вместе совершенно разные основания для взаимных услуг: директор школы устраивает на работу сторожем своего друга механизатора, чтобы он смог заработать прибавку к пенсии. Залогом такой расположенности послужили сложившиеся годами узы дружеского участия, иногда принимающие форму обмена. Так, и деньги на ремонт автомобиля директор занял у своего друга, и прикупил у него по низким ценам говядину. Эти услуги оказывались не нарочно, а попутно, но каждый раз все крепче цементировали почву для продолжения подобных отношений и в будущем.

В то же время повседневная жизнь села наполнена специальными ритуалами задабривания “полезных” людей, с тем чтобы заручиться их поддержкой. Так, в том же селе ветеринар хозяйства всякий раз, когда ему нужны деньги в долг или что-то из продуктов, беспрепятственно получает это от односельчан. “Да как не дашь, ведь если что случится с коровой, он может и не прийти”, – пояснила соседка факт ловли рыбы для семейного застолья уважаемого лица. В селе знаком благодарности за услуги чаще выступает натуроплата либо же предваряющая эту услугу работа. Помимо алкоголя, используемого в качестве универсальной “разменной монеты”, люди расплачиваются молочными продуктами или рыбой (например, их отдают сельскому врачу или медсестре за лечение, ветврачу и забойщикам на скотном дворе обязательно отрезается кусок освежеванного мяса).

Проведенные исследования в разных регионах выявили две противоположные тенденции в плане неформального кооперирования и сотрудничества людей.

В одних случаях кооперация не выходит за рамки отношений между детьми и родителями, не оставляя здесь места кому бы то ни было еще. Люди замыкаются в своем семейном мире и довольствуются тем, что могут сделать сами без помощи извне. Так происходит либо потому, что они вполне дееспособны и не особо нуждаются во внешней силе, тем более что она непременно добавляет круг обязательств, либо в связи с тем, что они не находят сил и возможностей “расплачиваться по счетам”. Крайний случай такой модели мы увидели в тверском селе. Опрошенные здесь семьи почти не совершают прямых или косвенных обменов за пределами круга ближайших родственников, очень редко берут и дают деньги взаймы, сфера общения каждой семьи ограничивается 2–3 семьями. Нестабильное положение жителей, вызванное углубляющимся кризисом на местной птицефабрике, усугубляется криминальной обстановкой в этом пригородном селе. В последнее время в селе участились кражи и как следствие – возросли подозрительность и настороженность в соседских отношениях, превалирует стремление к большей закрытости в частной жизни. Приведем характеристику ситуации, которая сложилась в одной из самых малообеспеченных “тверских” семей: “С соседями практически никаких связей нет. Со своим хозяйством управляются сами, посторонняя помощь не требуется, зато и времени свободного почти нет. Общих дел ни с кем не имеют, в гости ни к кому не ходят, к себе не приглашают. Праздники, застолья с соседями, друзьями – все в прошлом, опять-таки из-за нехватки денег. Семья как бы мобилизовала все силы на то, чтобы выжить, сведя на нет почти все контакты”.

На другом полюсе, где от межсемейной кооперации не отказываются, а наоборот, всецело используют ее потенциал, находится кубанская станица. О каждой из семей, с которыми нам пришлось работать, можно сказать, что она занимает свое место в богатой взаимными обязательствами станичной жизни. Говорит одна из хозяек: “А в колхоз много раньше принимали: и огурцы, и кабачки, и алычу. Но с годами все больше загвоздка с оплатой. Сейчас трудно продать, трудно цену получить. Поэтому люди стали чаще меняться между собой. У тебя, скажем, груша хорошая, а у меня алыча. Давай меняться – ведро на ведро. Так же вот и рис меняют на сахар”. Эти обмены не планируются заранее. Они обусловлены в первую очередь традиционной крестьянской бережливостью: сбыть или просто отдать лишнее, чтобы не пропало. Хотя никто не ведет речь о расчетах, но каждый понимает, что они неминуемы – иначе в следующий раз “должнику” это припомнится и он лишится всяких прав на бесплатные услуги. Поэтому механизм отдачи действует без осечек: “Сегодня ты отдал кому-то то, что тебе оказалось лишним. Завтра к тебе придет сосед и поделится своим”.

Обмены царствуют и в сфере служебных “привилегий” и возможностей. Это отличительная черта не только Кубани, но и остальных регионов. Очень часто люди, которые могут что-то купить по льготным ценам, поспособствовать в получении кредита, привезти с колхозного поля бункер, другой зерна, подсолнечника, кукурузы и кормовых культур, без труда “разжиться” колхозным бензином или материалами для стройки, делятся этим с избранными из числа родных и близких. И в свою очередь получают от них то, что доступно им. Такой “обмен доступами” на межсемейном уровне снимает необходимость покупок, позволяет экономить деньги. “Раздачи” и “обмены”, перенесенные из экономики дефицитов, благополучно уживаются с рыночными механизмами и продолжают процесс перераспределения материальных благ, формируя уже несколько иную систему материального неравенства людей. Отчасти натуральные потоки сглаживают провалы в позициях малообеспеченных групп, которым через посредников все же перепадает что-то сверх имеющихся доходов. Но вместе с тем эта практика способствует преумножению возможностей тех, кто имеет доступ к самым “дефицитным” и “высоколиквидным” ресурсам.

Российское село, не утратившее прочность семейных связей и норм традиционной семьи, выживает сегодня именно благодаря этой социальной силе. Формировавшаяся в течение многих веков традиция “коллективного действия” предопределила устойчивость сельских миров в условиях разрушительных для них колебаний внешней среды. Семьи, не распавшись на отдельные атомы, держатся пока вместе и своим объединением способны смягчать слабость государственной социальной политики, дополняя ее перераспределениями в семейных экономических сетях. Но несмотря на несомненный социальный эффект этот перераспределительный механизм не универсален. Как мы попытались показать, помощь на селе не является безусловной и поэтому не может распространяться на всех нуждающихся членов сельского сообщества, так как строится хотя и не на полной эквивалентности, но в немалой степени на принципах возвратности и взаимности.

Исследованный нами механизм межсемейных отношений в современных условиях выполняет компенсаторную функцию, придает устойчивость семейной экономике в условиях, когда сфера действия более развитых форм обмена, основанных на денежном обращении, резко сокращается. Тем не менее, возврат к более примитивным формам хозяйственной жизни выступает как мощный стратегический фактор, обеспечивающий выживание и сохранение экономического потенциала семьи для последующего встраивания в новую систему экономических отношений.

 Главная страница