Период 1990-х годов характеризуется сильнейшей трансформацией в общественном и экономическом устройстве российского общества. Учащаяся молодежь, у которой выбор дальнейшего жизненного пути, образования и профессии приходится на этот период, является уникальным объектом социологического изучения особенностей и изменений процесса жизненного самоопределения.

Главными чертами социальной ситуации является нестабильность, противоречивость жизни в настоящем, неопределенность в отношении будущего. Нестабильностью характеризуются многие общественные структуры, социальные институты, в которые включена (или включается) молодежь. Это относится и к системе образования, где каждый год меняется ситуация с платностью обучения и требованиями к знаниям абитуриентов; и к сфере занятости, где положение в течение рассматриваемого периода непрерывно ухудшалось; и в целом к затянувшемуся экономическому и политическому кризису в стране. Размытыми стали ценности и нормы, разнонаправленным – идеологическое воздействие. Нестабильность и кризисные процессы в обществе глубоко затронули и семью, негативно влияя на ее материальное положение и морально-психологический климат. В таких условиях молодежи действительно трудно принимать решения, имеющие жизненно важное значение.

В статье представлены результаты социологического исследования, ставящего своей задачей выявить изменения в намерениях и ориентациях учащихся в отношении продолжения образования и будущей профессии, других моментах жизненного самоопределения, их мотивационном и ценностном сознании за период, совпавший с радикальными экономическими реформами в стране.

Эмпирической базой послужили материалы социологических опросов старшеклассников Новосибирской области, проведенных Институтом экономики и ОПП СО РАН в 1990 и 1996 гг. под рук.автора. В базовом обследовании 1990 г. было опрошено 1684 чел. учащихся
9-х и 11-х классов, в том числе в Новосибирске 731 человек (в 1991 г. о каждом из опрошенных была собрана информация о реальном трудоустройстве). Выборка репрезентирует Новосибирскую область по типам районов и поселений. В повторном обследовании 1996 г. применялась пропорционально уменьшенная в 2 раза базовая выборка, было опрошено 800 чел., в том числе 350 чел. в Новосибирске.

Исследования жизненных планов, ориентаций и дальнейших этапов жизненного самоопределения учащейся молодежи имеют богатую исследовательскую традицию в советской и российской социологии. Начиная с локальных исследований планируемого и реального распределения выпускников школ в 60-х гг. [1, 5, 10], межрегиональных и международных исследований включения молодежи в социальную структуру общества и роли системы образования в этом процессе в 70–80-е гг. [2, 4, 7]. Новый акцент приобрели молодежные исследования в период перестройки, а затем и перехода к рыночной экономике.

Исследования последних лет отражают противоречивую ситуацию, сложившуюся в обществе. Одни авторы склонны интерпретировать полученные социологические данные как конфликт поколений, считают, что налицо деградация морального облика молодежи, низкий интеллектуальный потенциал, кризис системы ценностей (маргинализация, экстремизм, коммерциализация) [6, 8]. Другие, напротив, считают, что "миф о моральном кризисе молодежи не имеет под собой реальной почвы" (коллектив под рук. М. Горшкова).

Социологические исследования, изучающие различные стороны процесса социального взросления молодежи, в том числе ее образовательного пути и включения в социальную структуру общества, широко ведутся в европейских странах и в США [11–18]. Эти исследования, особенно ранние, имели широкий общественный резонанс, так как разрушали миф о равенстве возможностей при решающей роли умственных способностей. Они доказывали, что на образовательный путь молодежи влияют различные социальные факторы как на макро- так и на микроуровне. Среди первых сильное влияние оказывают такие, как структура системы образования, механизм отбора учащихся при прохождении с одних ступеней системы образования на другие, степень платности обучения, социальная политика в области образования и материальной поддержки обучающихся, в целом социальная структура общества, механизмы социальной стратификации в обществе и роль в этих механизмах образования. На микроуровне значимое дифференцирующее влияние на образовательный путь молодежи оказывают такие факторы, как социальное положение и образование родителей, расовая и этническая принадлежность, школьная успеваемость.

Материалы нашего исследования 1990–1991 гг. зафиксировали влияние статусных характеристик семьи, во-первых, на намерения учащихся, и, во-вторых, на их фактическое распределение после окончания школы. Было выявлено статистически значимое дифференцирующее влияние таких факторов, как образование и социальное положение родителей, тип населенного пункта, где проживает выпускник, а также показателей школьной успеваемости. В свою очередь была выявлена зависимость самих дифференцирующих факторов друг от друга: уровня образования родителей и места проживания, уровня образования родителей и успеваемости, социально-должностного статуса родителей и успеваемости. Причем, если у выпускников основной школы сильнее были различия, связанные с фактором семейного происхождения, чем с поселенческим, то у выпускников полной средней школы – наоборот.

Остановимся на некоторых методологических положениях проведенного исследования, которые опираются на исследовательские традиции и ранее полученные мною результаты. На формирование социальных и профессиональных намерений выпускников школ влияют общие (макроуровень) и специфические (микросреда) социальные условия. Их влияние на индивида происходит через внутреннюю структуру личности, основными в которой являются ценности, свойства характера и способности. При этом социальные намерения относительно вхождения в определенный социальный слой формируются раньше профессиональных, и первые доминируют над вторыми.

В выборе профессии большое значение имеют интерес к ней, индивидуальные способности и склонности к данному виду деятельности. Но, как правило, все эти моменты вступают в силу лишь в том случае, если социальный статус этой профессии не противоречит социальным ориентациям молодого человека. В этом пункте социальная и профессиональная ориентации предстают как две части одного целого. Проблема в том, что субъективные намерения молодого человека сталкиваются с объективно существующими общественными структурами. Во-первых, с профессией связано соответствующее профессиональное образование, получение которого ограничено определенными мощностями приема на те или иные специальности, а в новых условиях также материальными возможностями семьи. Во-вторых, структура и наличие свободных рабочих мест в экономике может не соответствовать не только намерениям, но и объему и структуре выпуска из учебных заведений в городе, области, регионе. Особенную остроту данная проблема приобретает в современной ситуации, в связи с чем важным качеством для молодых людей становится способность переучиваться, применять свои знания и умения в разных сферах экономической жизни.

У учащихся, заканчивающих основную и полную среднюю школу, все предстоящие этапы жизненного самоопределения в той или иной мере (еще на прожективном уровне) находят свое отражение в планах и ориентациях. При изучении прожективных моментов в сознании молодежи важно учитывать такие ее особенности, как интерес ко всему новому; склонность видеть социальные проблемы больше через призму ситуаций с другими людьми, чем как свои собственные проблемы; особого рода оптимизм подросткового и раннего юношеского возраста, желание даже в неблагоприятной ситуации надеяться на то, что их жизненные планы и стремления сбудутся. При этом последнее может уживаться с неопределенностью, несформированностью намерений, с чувством неуверенности в себе, с чувством тревоги в отношении будущего в целом.

Особенностью современной ситуации является неопределенность, размытость образа будущего. Поскольку влияние многих факторов, как макро- так и микроуровня носит не прямой, а косвенный характер, то в этом случае происходит многократное "преломление" их влияния через другие объективные условия. Среди таких условий-факторов могут быть как уже существующие, так и только зарождающиеся, или еще только ожидаемые, что иногда приводит к прямо противоположным последствиям. Например:

• падение престижа квалифицированного труда и образования в реформируемой экономике не снизило стремление выпускников школ получить высшее образование;
• ухудшение материальной ситуации многих семей не изменило решение молодежи (поддержанное к тому же рекомендациями родителей) продолжать образование;
• стремление взрослых пережить трудные времена за счет своего подсобного хозяйства не находит своего подкрепления в устремлениях сельской молодежи, ориентированной на город;
• угроза безработицы не сняла остроту социальной проблемы, которую условно можно назвать "образованная молодежь и неинтересная работа".

В структуре социальных и профессиональных намерений выпускников общеобразовательных школ и мотивов выбора образования и профессии выявлены изменения по сравнению с 1990 г. При этом ориентации старшеклассников на тот или иной тип учебного заведения, профиль обучения и будущую профессию по-прежнему весьма значи-
тельно различаются в зависимости от типа поселения (областной центр, районные центры, села) в сторону более высоких притязаний у школьников Новосибирска.

Во всех типах населенных пунктов выше, чем шесть лет назад стала ориентация на поступление в вуз у одиннадцатиклассников: увеличившись с 78% в 1990 г. до 86% в 1996 г. в областном центре; соответственно с 47 до 66% – в райцентрах; и с 29 до 34% – в селах. Ориентация на ССУЗы среди заканчивающих полную среднюю школу снизилась у всех горожан, и наиболее заметно – у школьников в райцентрах (с 32% в 1990 г. до 21% в 1996 г.), напротив, у сельских школьников такой тип ориентации возрос (соответственно с 27 до 38%). Среди девятиклассников стало больше намеренных продолжить обучение в 10-м классе (в целом по массиву рост от 50 до 65%). Причем в Новосибирске 6,5% подростков с таким типом ориентации планировали перейти учиться в лицей, гимназию или специализированную школу при вузе.

Как и шесть лет назад остается непрестижной система профессионально-технического образования. Даже у селян, для которых такой вариант был и остается более распространенным, чем у школьников горожан, доля планировавших учиться в профессиональном училище сократилась за рассматриваемый период с 20% до 12% в младшей группе опрошенных, и с 14 до 7% соответственно – в старшей. Доля планирующих сразу после школы начать работать не выросла и составляет среди заканчивающих полную среднюю школу от 1,6% в селе до 3,6% в Новосибирске, а среди заканчивающих основную – от 1% в Новосибирске до 2,8% в селе. В этом же направлении изменились и советы родителей насчет того, какой вариант предпочесть их сыну или дочери.

При этом большинство выпускников ориентировались на местные учебные заведения, в основном расположенные в Новосибирске, и частично в г. Куйбышеве (одном из населенных пунктов, представленных в выборке). Лишь небольшая часть учащихся планировала уехать за пределы области. Такая тенденция к "регионализации" профессионального образования отмечается в последние годы во многих областях РФ [9].

В целом все группы опрошенных, кроме сельских девятиклассников, имеют высокие притязания к уровню образования – не менее половины ориентированы на высшее образование. Но все же наиболее высокие они у 11-классников Новосибирска, у которых очень незначительна ориентация на образование ниже высшего и наиболее высокая – на аспирантуру и магистратуру. Так, считают для себя достаточным высшее (в том числе послевысшее) образование в старшей группе опрошенных от 52% в селе до 89% в Новосибирске, а в младшей группе – от 29 до 60% соответственно. Наиболее высокая доля тех, для кого было бы достаточным среднее специальное образование, отмечается у сельских школьников – 21% в 9-х классах и 16% в 11-х. С более низким уровнем образования готова смириться еще меньшая часть школьников.

При такой высокой ориентации на высшее образование парадоксально выглядят следующие данные. Меньшая часть опрошенных оценила свои способности успешно учиться в вузе (вне зависимости от того, собираются они в нем учиться или нет) как высокие ("опре-
деленно позволяют"), хотя среди новосибирцев – выпускников полной средней школы такую самооценку дал каждый четвертый. Значительно больше тех, кто оценил свои способности как вероятно приемлемые для вуза ("вполне возможно, позволяют"). А сомнения по этому поводу наиболее часто высказали девятиклассники – горожане и обе группы сельских школьников (почти каждый третий).

Частичная платность системы профессионального (главным образом высшего и среднего специального) образования не оказывала выраженного влияния на намерения выпускников как в городской так и в сельской местности. Хотя по официальным данным в 1996 г. в Новосибирске было принято в вузы на условиях полного возмещения затрат на обучение 24,9% студентов первокурсников, в том числе на дневные отделения 18,2%. Реальная платность профессионального образования выше, так как вузы и ССУЗы активно "внедряют" и другие виды платных услуг.

Как и следовало ожидать, меньшая часть опрошенных выразила уверенность, что материальные возможности их семей позволяют платить за обучение. При этом девятиклассники были склонны оценивать эти возможности выше, чем старшие школьники. Около трети последних ответили, что им не по средствам платное обучение даже в случае относительно невысокой оплаты. И все же более многочисленна (от 31% в Новосибирске до 44% в райцентрах) группа тех, кто считал, что платное обучение для них возможно при условии невысокой оплаты или предоставления кредитов.

Исследование показало, что на профессиональные намерения и установки старших школьников повлияла сложившаяся проблемная ситуация в сфере занятости и в экономике в целом:

• снижение общественного престижа ряда массовых профессий;
• снижение спроса на труд;
• нерегулярность и уровень оплаты труда;
• кризисное состояние отраслей производственного, в том числе аграрного сектора экономики;
• нестабильность экономического положения большинства предприятий и организаций государственной и полугосударственной формы собственности.

Резко снизилась для выпускников привлекательность профессий материальной сферы (промышленных, строительных, транспортных) и, соответственно, увеличилась – профессий нематериальной сферы, особенно, управленческих и финансовых (экономист, юрист, переводчик, бухгалтер и др.), позволяющих относительно успешней "вписаться" в рыночную экономику. Характерно, что большинство привлекательных для выпускников профессий относятся к категории так называемых сквозных, т. е. позволяющих работать в любой отрасли экономики, и, тем самым, лучше адаптироваться к негативным социальным процессам в сфере занятости – угрозы безработицы, нерегулярной оплаты труда и др. (рис. 1).

Профессиональные и социальные ориентации сельских школьников сложились не в пользу сельского хозяйства и сельской жизни. Выросла ориентация на профессии социальной сферы экономики и упала в два раза – на профессии материальной сферы: среди 11-классников с 33 % в 1990 г. до 15% в 1996 г., а среди младших – с 40 до 20% соответственно. На фоне общих тенденций, спецификой ситуации в селе является то, что по сравнению с сельским хозяйством, где стало совершенно невыгодно работать, работники социальной сферы оказались

рис.1

в относительно благополучном положении. Кроме того, безработица в большей мере коснулась семей учащихся в селе, чем в городе: среди родителей опрошенных сельских школьников безработными были 9% матерей и 6 % отцов, тогда как в городе – соответственно 6 и 5%.

Должностной статус выбранных сельскими школьниками профессий изменялся в пользу специалистов и служащих. Наблюдается как бы замещение той "ниши", которую освободили городские школьники. Так, если последние предпочитают получить профессии сферы экономики, юриспруденции, управления, международных отношений, то селяне видят для себя хорошие перспективы, выучившись на учителей, врачей, медсестер, воспитателей, бухгалтеров, возможно потому, что эти профессии одинаково годятся и для города и для села. Фермерство, как и в целом сельскохозяйственные профессии, мало привлекает сельских школьников: только 2% в старшей и 5% в младшей возрастной группе.

Такая смена социальных и профессиональных ориентаций школьников, а также высокая доля неопределившихся уже сама по себе представляется проблемной, кроме того, это может усугубить в будущем проблему с подготовкой кадров для материального производства. Например, в последние годы в Новосибирске наблюдается сокращение выпуска специалистов по ряду специальностей, в число которых входят строительные, сельскохозяйственные, транспортные и некоторые промышленные [3].

Похожая тенденция прослеживается и в отношении желаемого места жительства: в то время как каждый пятый из школьников новосибирцев предпочел бы жить за границей, многие их сверстники в селах и поселках не отказались бы стать жителями такого крупного города как Новосибирск. Так, на вопрос о том, где они хотели бы жить, если бы это зависело только от их желания, среди первых 47% назвали Новосибирск, 23% – заграницу, около 13% предпочли бы столицу или другие крупные города (затруднились ответить 13%). Среди вторых – преобладал крупный город – 40% (в том числе 29% указали Новосибирск), 20% предпочли бы небольшой город или поселок, 15% – село, и 9% – заграницу (затруднились ответить 18%).

Причем селу и малому городу сельские школьники стали относительно реже отдавать предпочтения, чем 6 лет назад. За рассматриваемый период доля указавших, что они хотели бы жить в большом городе, выросла с 11% в 1990 г. до 40% в 1996 г. среди старших, и с 19% до 35% соответственно среди младших, а тех, кто хотел бы жить в селе – снизилась соответственно с 29 до 14% и с 37 до 22%. Среди школьников, проживающих в районных центрах, также снизилась (в 2 раза) доля тех, кто хотел бы жить в небольшом городе, поселке, и упала почти до нуля – приверженцев деревенской жизни в пользу большого города и дальнего зарубежья.

На более конкретный вопрос, где они планируют жить в 30 лет, среди школьников новосибирцев 57% (в среднем по 9-м и 11-м классам) назвали свой город, 8% – дальнее зарубежье, 7–9% – столицу или другой крупный город, около 2% – село, либо поселок, (27% затруднились ответить). Селяне в своих планах в 2 раза чаще ориентируются на крупный город, включая Новосибирск, чем на село: 30% против 14% в среднем (при более 40% затруднившихся).

В своих планах относительно формы собственности будущей работы большинство школьников горожан ориентировано на частную форму, в то время как селяне не отдают такого предпочтения. Доля твердо намеренных иметь в будущем (в 30 лет) свое дело крайне невелика (2–4%) во всех группах опрошенных. Однако у горожан более значительна доля ориентированных на негосударственный сектор экономики. Например, в старшей группе опрошенных каждый третий планирует работать на частных предприятиях или фирмах (включая предприятия совместной с зарубежными партнерами формы собственности). В разных типах поселений планируют работать на государственных предприятиях от 12 до 20%, на акционерных и коллективных – от 2 до 10%. Тем не менее до 58% в 9-х классах и 51% в 11-х классах пока не знают, с какой формой собственности связать свои планы, причем наиболее высокая доля неопределившихся отмечена в селе. Среди старших сельских школьников, давших определенный ответ, примерно равное предпочтение отдается государственной форме собственности (20%) и частной – на частные и российско-иностранные предприятия соответственно ориентированы 9 и 12%.

Среди мотивов продолжения образования у всех опрошенных явное преобладание имеет профессиональный – приобрести профессию (в целом 55%). "Статусный" мотив наиболее силен у старших школьников новосибирцев (38%), которых также отличает от других групп опрошенных стремление посредством образования развить свою личность (37%), и иметь больше возможностей найти хорошую работу (49%).

Среди мотивов выбора профессии у городских школьников существенно выросла доля таких, как высокий заработок (достигая 38% у девятиклассников Новосибирска и других городских поселений, и 47% у одиннадцатиклассников Новосибирска), высокий престиж профессии (данный мотив чаще называла старшая группа опрошенных – 32% новосибирцев и 41% проживающих в прочих городских поселениях), хорошие возможности для профессионального роста, карьеры (от 10% у младших школьников горожан до 20% у старший группы новосибирцев).

В противоположность городским, сельские школьники при выборе профессии не придают особого значения высокому заработку. Этот мотив снизился за шесть прошедших лет с 23 до 16 п. п. у младших и с 16 до 13 п. п. у старших. Возможно, это следствие натурализации трудовых отношение в селе и увеличения доли личного подсобного хозяйства в доходах семей. Также меньшее значение сельские школьники придают престижу профессии и должностному росту: первый мотив отметили 12% в 9-х и 20% в 11-х классах; второй мотив соответственно – 2 и 7%. В то же время в динамике отмечался рост доли этих мотивов.

Такие мотивы, как работа интересная, творческая, работа, приносящая пользу людям, работа, связанная с постоянным общением с людьми, в целом не утратили своей значимости, особенно для старших школьников (их называли от 17 до 22% 9-классников и от 25 до 37% учащихся 11-х классов в целом по массиву). Все же по сравнению с 1990 г. частота их упоминания снизилась как в городе, так и в селе. При этом мотив приносить пользу людям остался одним из наиболее важных для старших школьников села (36%).

Хотя изменения в стуктуре мотивов за рассматриваемый период отмечены во всех группах опрошенных, но наиболее выраженный одновременный рост всех мотивов, связанных с индивидуальным успехом, отмечен именно у старших школьников в крупном городе. Так, у них статистически значимо (p < 0,05) выросла доля таких мотивов, как высокий заработок (с 23 до 47%), высокий престиж профессии (25 до 32%), хорошие возможности для профессионального роста, карьеры (с 8 до 20%). У школьников прочей городской местности отмечается значимый рост лишь отдельных мотивов, связанных с индивидуальным успехом: в младшей группе это рост мотива высоких заработков (с 21 до 38%), а в старшей – рост мотива престижности профессии (с 28 до 41%) (p < 0,05). Напротив, относительно меньшие изменения в структуре мотивов отмечены в селе (различия в динамике отдельных мотивов у старшей группы школьников города и села приведены в диаграмме на рис. 2).

Наши данные показывают, что в системе ценностей учащихся находят преемственность такие традиционные для нашего общества терминальные ценности как семья, дружба, интересная, любимая работа, трудолюбие, здоровье. Тем не менее явно прослеживается сдвиг в сторону новых способов достижения жизненного успеха: через высокое образование, получение профессии, конкурентной в рыночной экономике; через упорный труд, но не на всякой, а, по возможности, на хорошо оплачиваемой и престижной работе, способной обеспечить в будущем должностное продвижение и/или высокое социальное положение. Подтверждается это также достаточно высокой ориентацией на негосударственную форму собственности, и на место жительства в крупном городе или за границей. Важная роль в достижении жизненного успеха также придается инициативности, целеустремленности, способности наладить связи с нужными людьми, умению постоять за себя, но при этом так, чтобы не идти на противостояние в межличностных отношениях, быть приятным, вежливым, и "не портить дело" своей честностью или принципиальностью.

Что касается такой ценности, как семья, то полученные данные дают основание считать, что у современных школьников она в

рис.2

значительно большей мере ассоциируется с любовью, надежным спутником жизни, чем с рождением и воспитанием детей. Кроме того, у достаточно большой части старшеклассников их будущая сексуальная жизнь не отождествляется с брачными узами (и в таком случае вряд ли отождествляется с рождением детей): к возможности для себя иметь сексуальные отношения до брака положительно ("полностью согласен") относится каждый четвертый ученик 9-го класса и по меньшей мере каждый третий – 11-го класса (среди новосибирцев 46,5%). О произошедших изменениях в жизненных стратегиях свидетельствует увеличение (по сравнению с 1990 г.) среднего возраста планируемого вступления в брак и рождения первого ребенка, а также устройства на постоянную работу.

Из одиннадцати человеческих качеств как наиболее важных для достижения жизненного успеха большинством школьников Новосибирска были отмечены "упорный труд, трудолюбие" (63% девятиклассников и 74% одиннадцатиклассников), "знания, образование" (61 и 66% соответственно), "умение постоять за себя" (54 и 53% соответственно). Более половины учащихся 11 класса отметили также такие качества как способности, талант (58%) и ясная цель в жизни (53%). Немногим меньше половины опрошенных в числе важных качеств указали также "умение наладить связи с нужными людьми" (по 47%) и "инициативность, находчивость" (39 и 46% соответственно). Наименьшее число сторонников оказалось у таких качеств, как активное участие в общественной жизни (13 и 21% cоответственно) и честность, принципиальность (25 и 27% cоответственно).

Наиболее важными моментами в жизни школьникам представляются следующие. В среднем лидируют по доле ответов "очень важно в жизни" (объединенные в ранговые группы):

• хорошие друзья и спутник жизни (около 80%);
• здоровье и лучшие возможности для будущих детей (около 70%);
• хорошее образование и успехи в работе (около 60%);
• материальный достаток, свобода выбора и хорошие отношения с людьми (около 55%);
• уважение окружающих, ощущение, что нужен людям, стабильность условий жизни (около 45%);
• наличие детей, интересный досуг, жизнь в условиях законности (около 40%);
• проживание рядом с родственниками (около 20%).

• дружная семья, дети (76%);
• хорошие друзья (70%);
• материальное благополучие, достаток (58%);
• хорошее здоровье (54%);
• интересная, любимая работа (45%);
• престижная профессия (27%).

В то же время для большинства (65%) опрошенных хорошее образование представляет собой, по крайней мере, инструментальную ценность ("легче найти работу", "легче начать свое дело", "приобрести положение в обществе"). Много и тех, кто отметил, что оно важно само по себе, чтобы быть культурным человеком: такой ответ дала в среднем половина опрошенных при наиболее высокой доле (68%) у старшей группы новосибирцев. Согласились с тем, что хорошее образование в современных условиях потеряло свое значение, менее 5%.

В целом же в сознании молодежи складывается противоречивая ситуация: с одной стороны, старшеклассники в большинстве своем заявляют о высокой значимости для них образования, о намерении после школы обязательно поступать учиться дальше (преимущественно в вуз), с другой стороны, имеют низкую мотивацию к самому процессу учения, получения знаний. Только пятая часть учащихся ответила, что им интересно в школе; только десятая часть, – что им нравится усердно учиться; также лишь 10% назвали среди целей продолжения учебы после школы собственно познавательный мотив ("глубокое познание изучаемых предметов"), при этом "отсутствие интереса к учебе" среди наиболее острых проблем в их школе отметили от половины новосибирцев до 65% школьников в области.

Таким образом, в 90-х годах наблюдается тенденция роста притязаний учащейся молодежи к уровню и качеству образования, к содержанию труда и возможностям социального продвижения, которые предоставляет выбранная профессия. Среди мотивов выбора профессии больший вес приобрели мотивы достижения индивидуального успеха. В то же время значительно возросла неопределенность профессионального выбора учащихся; распространенным вариантом, особенно в городе, стало "отложенное" решение. Данные тенденции наиболее сильно проявляются в намерениях и мотивациях учащихся Новосибирска. Сельские школьники, будучи менее требовательны к статусным позициям, которые предоставляет то или иное образование и профессия, в то же время стали меньше ориентироваться на рабочие профессии и профессии материальных отраслей экономики, и более настроены на отъезд из села, чем их сверстники в 1990 г. Старшеклассники, проживающие в других населенных пунктах городской местности, по уровню притязаний занимают как бы промежуточную позицию. Выявлено, что за рассматриваемый период в сознании учащихся возросла ценность статусной функции образования, но осталась невысокой ценность познания, учения как деятельности.

1.  Васильева Э. К. Социально-профессиональный уровень городской молодежи (по материалам выборочного обследования школьников и молодежи Ленинграда). – Л., 1973.
1.  Высшая школа как фактор изменения социальной структуры развитого социалистического общества/ Отв.ред. М.Н.Руткевич и Ф.Р.Филиппов. – М.: ИСИ АН СССР, 1976.
1.  Высшие и средние специальные учебные заведения в Новосибирской области. Новосибирское областное управление статистики. – Новосибирск, 1997.
1.  Жизненные пути одного поколения/ Под ред. Титмы М. Х., Коклягиной Л. А., Семеновой В. В. – М.: Наука, 1992.
1.  Константиновский Д. Л., Шубкин В. Н. Молодежь и образование. – М.: Наука, 1977.
1.  Молодежь России: Тенденции и перспективы/ Под ред. Ильинского И. М. и Шаронова А. В. – М.: Молодая гвардия, 1993.
1.  Начало пути. Поколение со средним образованием. – М.: Наука, 1989.
1.  Социология молодежи. – СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996.
1.  Шереги Ф. Э., Харчева В. Г., Сериков В. В. Социология образования: прикладной аспект. – М.: Юрист, 1997.
1.  Шубкин В. Н. Молодежь вступает в жизнь// Вопросы философии, 1965, № 5.
1.  Adolescence in Context: The Interplay of Family, School, Peers, and Work in Adjustment. Ed. by R. Silbereisen, and E. Todt. – N.–Y.: Springer-Verlag Inc., 1994.
1.  Coleman, J., T. Hoffer and S. Kilgore. High School Achievement: Public, Catholic, Private Schools Compared. – N.-Y.: Basic Books, 1982.
1.  Coleman, J. S. and T. Hoffer. Public and Private High Schools: Impact on Communuties. – N.-Y.: Basic Books, 1987.
1.  Little, J. K. Explorations into the College Plans and Experiences of High School Graduates/ Madison. Wisconsin: Univ. of Wisconsin, 1959.
1.  Persistent Inequality: Changing Educational Attainment in Thirteen Countries. Ed.Y.Shavit and H.Blossfeld, Westviev Press, 1993.
1.  Raftery, A. and M. Hout. (1993). Maximally maintained inequality: Expansion, reform, and opportunity in Irish education, 1921–1975/ Sociology of Education, vol. 66.
1.  Rosenbaum, J. (1980). Track misperceptions and frustrated college plans: an analysis of the effects of tracks and track perceptions in the National Longitudinal Survey. Sociology of Education, vol. 53.
1.  Sewell, W. H., and R. M. Hauser. The Wisconsin Longitudinal Study of Social and Psychological Factors in Aspirations and Achievements/ Research in Sociology of Education and Socialization, vol. 1, 1980.